Пресса о нас

Пермская краевая газета «Звезда» №14 (31882)

 

Вчера Михаил Скоморохов отметил 30 лет с того самого дня, как он впервые переступил порог Пермского ТЮЗа

 

В честь юбилея своего бессменного руководителя, народного артиста России, кавалера почетного знака «Общественное признание», лауреата премии Правительства РФ и Национальной театральной премии «Арлекин», Почетного гражданина Перми театр подготовил ретроспективу его спектаклей — неделю лучших постановок, созданных в театре за последние годы, — «Чонкин», «Охота жить!», «Предместье», «Золоченые лбы», «Европа-Азия». А сам виновник торжества, который, к слову, чрезвычайно не любит давать интервью («Чего попусту болтать? За меня все говорят мои спектакли…»), попытался вслух поразмышлять о том, что его радует сегодня. Впрочем, тем, что его отнюдь не радует, а, напротив, страшно бесит, Михаил Юрьевич поделиться тоже не забыл.

 

— Как вы сами можете охарактеризовать свой творческий метод?

 

— Мне трудно это четко сформулировать. Но я всегда учился, хотел не отставать от жизни… 

 

— Вы регулярно приглашаете к сотрудничеству других режиссеров. Совсем не боитесь конкуренции?

 

— Я никогда в жизни этого не боялся. Чего мне уже бояться при моем нынешнем положении в театре? Наоборот, хочу, чтобы театр постоянно обновлялся. Смотрите, как замечательно Владимир Гурфинкель сделал нам два спектакля — «Ночь перед Рождеством» по Гоголю и «Отрочество» Толстого. И готовится ставить третий — «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Тома Стоппарда. Евгений Зимин, бывший художественный руководитель Екатеринбургского ТЮЗа, готовит к постановке детскую сказку. Мне хочется, чтобы артисты сталкивались с новыми режиссерами. Только тогда все будет, как надо.

 

 

 

— Вы трижды ставили «Вишневый сад», выпустили спектакли «Дядя Ваня», «Три сестры» и водевиль «Актерская погибель» по произведениям Чехова. Планируете ли вы еще вернуться к творчеству Антона Павловича?

 

— Необходимо, чтобы возникло страстное желание почувствовать именно эту пьесу. У меня каждый спектакль рождается от сегодняшнего дня. И если возникает такое чувство, все получается. Пока такой «внутренней щекотки» на Чехова нет. 

 

— Поэтому вы никогда не возобновляете свои прошлые спектакли? Так не любите возвращаться назад?

 

— Те спектакли отвечали духу того времени. Настало другое время. Я посмотрел, как замечательно сделал нынешний главный режиссер театра Вахтангова Римас Туминас «Дядю Ваню»! Мне очень нравится «Маскарад» с Женей Князевым в главной роли. Но у меня в жизни сложилось по-другому, и ничего страшного в этом нет. Я не боюсь списывать свои старые спектакли. Никогда! И все актеры это знают. Только устаревает — списываем. Жаль? Да мы новое поставим, еще лучше! Нельзя держать в репертуаре спектакль, который играется три раза в год. Он умирает изнутри, потому что артисты забывают текст и задачи режиссера. 

 

— Какие еще спектакли поразили вас как зрителя?

 

— Очень радуюсь, когда удачные спектакли случаются у моих коллег — в театре кукол, в Театре-Театре, в «Сцене-Молот». Кто-то не принимает эту новую драматургию, а я посмотрел четыре спектакля и где-то порадовался, а где-то просто удовлетворен. А почему нет? Новое тоже нужно. При одном условии — нельзя отметать старое. Думаю, что добрые традиции русского психологического репертуарного театра не должны умирать. Но я за хорошее старое. Рухлядь держать не надо.

 

— Однажды вы назвали современные пьесы «шелухой, которая умрет через 15 лет». И вдруг — братья Пресняковы!

 

— Вы знаете, я не приемлю дешевую, злободневную драматургию. Я никогда не ставил некоторых драматургов, таких, как Галин, как Гельман. На мой взгляд, это не драматургия. Однако и у современных авторов есть высокая драматургия. Пьесы Ярославы Пулинович сегодня идут по всей России. Везде. Она талантлива, я привлек ее к сотрудничеству, и она сделала нам три инсценировки. В частности, «Отрочество». Главный критерий для меня — талант. Плюс мысли и глубина….

 

Пресняковы — очень умные и талантливые ребята. У них замечательные пьесы. Почему нет? «Европа-Азия» — пьеса о том, что за все последние годы после перестройки в жизни нашей интеллигенции практически ничегошеньки не изменилось. Люди искусства и культуры всегда были опущены ниже плинтуса. Только сейчас стали обращать внимание на культуру. Зато наше правительство и президент живут богато, они не знают наших проблем, потому что в театры не ходят, они им на фиг не нужны. Что тут говорить? Такая у нас страна (возмущенно). Я не виноват, что страной сегодня правят те, кто культурой даже не интересуется! Я не виноват, что наш губернатор прикрыл триста с лишним библиотек в крае, а екатеринбургский Россель свои поддержал. И все отделы культуры сохранил. Найдем, говорит Россель, 150 миллионов и поднимем зарплату всем творческим работникам театров. А их в Свердловской области тридцать — двадцать в Екатеринбурге и десять в области. Вот это подход, вот это я понимаю! Зато мы культурную столицу создаем. Президент ясно сказал: обратите внимание на культуру! Чего еще ждать? Следующего пинка под зад? Поднимите свой край, верните закрытые библиотеки, восстановите клубы, где будут собираться молодежь и взрослые. Верните ту социальную структуру, которая помогает людям жить!

 

— Какие спектакли вы не будете ставить никогда и ни при каких обстоятельствах?

 

— Я бы не ставил вопрос так радикально. Другое дело, что я не знаю, сколько еще спектаклей поставлю. Но знаю твердо — хочу выходить к детям и подросткам с такими спектаклями, после которых они бы ощущали себя будущими хозяевами жизни. Мне нужно позитивное начало. Мне хочется вселять в них веру, что все в этой жизни в их руках, что они обязательно состоятся, что переступят через нищету их отцов. Все это переживаемо, главное, какими вы будете? 

 

А вот чего я не хочу? Мне многое не интересно. Точно знаю, что никогда не буду ставить спектакль о том, что лучшая партия — «Единая Россия». 

 

— Сегодня прослеживается явная ориентация на менеджерский театр. Вы, насколько я знаю, приверженец театра-дома, театра-семьи. Актуально ли это в наше время?

 

— Главное в моих последних спектаклях — родители должны смотреть их вместе с детьми. Так ходят на «Чонкина», на «Охоту жить!», на «Предместье». Сказка «Золоченые лбы» одинаково хороша для детского, семейного просмотра и как вечерний спектакль для взрослых. Это такой материал, который нравится всем. Как комедии Гайдая. Но это идеал и мечта, а в жизни такое получается нечасто. 

 

— Для ваших артистов театр — семья?

 

— Я живу театром. Сначала главными в жизни были мои дети и театр, сейчас — внуки и театр… Я бы хотел, чтобы артисты тоже жили театром. Некоторые так и живут. А у кого-то «деньги лежат в другом банке». Их мысли где-то там, на подработке. Но и без театра они пока не могут, потому что это дает пусть и небольшую, но стабильную зарплату. Повышаем, конечно, актерские ставки понемножку, очередная прибавка произошла с 1 января. Безусловно, надо, чтобы артист уважал свою работу, отдавал ей основные силы. Но это мечта. Молодые актеры живут бытовыми проблемами. Я пытаюсь их чему-то научить, но время неумолимо вносит свои коррективы. 

 

— Чтобы создать хороший спектакль для детей, надо сохранить детство в себе. Сколько лет вашему внутреннему ребенку?

 

— До сих пор с радостью смотрю все диснеевские и хорошие российские мультфильмы. И смеюсь! Мне все новое интересно. Нужно суметь не утерять эту детскую непосредственность. А уж артист тем более не имеет права ее утрачивать. Это золотое правило. Мой ребенок, конечно, уже не совсем малыш, но еще какие-то струнки души настроены на детство, поэтому, наверное, я легко и с радостью могу включаться в детские истории. Но есть еще один закон: если ты ставишь спектакль с любовью не просто для всех детей, а для своего конкретного сына или внука, тогда он нравится всем. Когда дочка была маленькая, я ставил для нее. Сейчас моя муза — пятилетняя Сашенька. Когда делаешь конкретно для своего, обязательно получится для всех.

 

Ксения МАТВЕЕВА