Пресса о нас

Второй и третий день фестиваля «Молодой театр» порадовали спектаклями двух театров-«погодков» - Пермского и Воронежского ТЮЗов. Оба они возникли почти в одно и то же время – Воронежский в 63-м году, Пермский – в 1964-м. Кстати, оба открылись одним и тем же спектаклем – «Городом на заре» по пьесе А.Арбузова. Так, видно, и идут с тех пор в ногу.

За воротами предместья

 

Вот и нынче оба они обратились к драматургам, чьи имена связаны с благословенными 60-ми: советским Александром Вампиловым и венгерским Ласло Дюрко. Не буду сравнивать этих авторов – они совершенно разные. И пьесы их – тоже. У Вампилова – «семейная» лирическая комедия, можно сказать, вполне бытовая. У Ласло Дюрко – остросоциальная трагедия-притча на основе античного мифа об Электре и Оресте на тему свободы и власти. Но общее у них, безусловно, есть – это ясность и чистота, свойственные романтическому восприятию мира, с которым в те годы пришло в искусство новое поколение художников, вдохнувших воздуха свободы «оттепели». 

 

Видимо, именно прозрачность и определенность нравственной позиции авторов, их вера в добро и в человека, его способность отличить добро и зло, привлекли постановщиков спектаклей пермского Михаила Скоморохова и воронежского Александра Латушко (оба – художественные руководители театров). Надо признать, что как раз именно этого так не хватает современным авторам, у которых порой и не поймешь, имеют ли они вообще представление о нравственности, или им тоже её заменили «права человека» и «политкорректность». И есть ли у них, по большому счету, что сказать современным людям, кроме желания копаться в дебрях подсознательного.

 

К сожалению, сегодня очень трудно искусству что-либо противопоставить валу вседозволенности, пропаганде бездумно-позитивного «бери от жизни все» и «не парься», неизбежно загоняющего человека в тупик безысходности. И не удивительно, что «молодой театр» предлагает молодому зрителю искать альтернативу и духовную опору в определенности нравственного императива произведений шестидесятников.

 

И надо сказать, что звучат они необыкновенно актуально и современно. Пьеса «Старший сын» Александра Вампилова, показанная пермяками под названием «Предместье» (первое её название), вообще, по-моему, сегодня воспринимается как провидческая. Даже странно, как молодой драматург сумел тогда, в конце 60-х, разглядеть и показать истоки такого ныне распространенного среди молодежи явления как «пофигизм» и «приколизм». Как мне объяснял один нынешний молодежный «духовный лидер», есть только два пути в жизни – либо ты «заморачиваешься», либо ты «прикалываешься». «Заморачиваются», естественно, идиоты, ибо это сознательная «порча» своей жизни, а нормальные – «прикалываются», идут по жизни легко и с удовольствием, врут напропалую, превращая все вокруг в веселую, увлекательную игру. Для себя, естественно. Ибо все это не бескорыстно, разумеется.

 

Типичные нынешние «приколисты» - главные герои пьесы Вампилова Владимир Бусыгин и Сильва, волею случая, оказавшиеся поздно ночью в незнакомом «предместье», видимо, большого города, и разыгравшие целый спектакль в семье пожилого музыканта Сарафанова, представив одного из них – Бусыгина – незаконнорожденным сыном (впрочем, сейчас, по-моему, таких уже нет?), который, якобы, вдруг решил разыскать своего отца. Это, кстати, оказалось, не так уж и трудно. Мало найдется мужчин, которые бы по молодости не грешили, на следующий же день, забыв имя своей случайной «партнерши». В принципе, сегодня драматургу даже не пришлось бы искать оправдания своему герою-папе - настолько это в порядке вещей. 

 

В пьесе Сарафанов оправдывается тем, что «дело было» после войны и задолго до его женитьбы и рождения других двух детей. И это, пожалуй, единственное прямое свидетельство времени, в которое была написана пьеса. Понятно, что сегодняшние «приколисты» рождены в 90-е, когда шли уже другие «войны». Все остальное в ней звучит абсолютно современно. И поэтому представляется совершенно лишним прием, который режиссер использовал для того, чтобы перенести героев в то время – сдвиг по времени, который как бы происходит, когда герои входят во двор дома, где живут Сарафановы и другие обитатели пьесы. Там, за огромными воротами, 60-е, и приметы того времени - старые радиолы и телевизоры, развешанные на створках огромных ворот «в прошлое», покосившиеся двери подъезда с навешанным на них старым ржавым почтовым ящиком, больше похожего на старый полуразвалившийся дощатый нужник (вообще, странное представление о том времени, о котором режиссер явно знает не понаслышке), стол для забивания «козла», неизменные качели ( художник Ирэна Ярутис)… 

 

К сожалению, он вносит в спектакль некий новый смысл, который вряд ли порадовал автора. Когда после всех перипетий Бусыгин, осознав подлость совершенного им поступка, признается в своем обмане и остается в новой «семье», Сильву, который окончательно подтверждает свою духовную пустоту, прогоняют со двора. Получается, что он уходит в будущее, то есть к нам. А Бусыгин, исправившийся и обретший любовь и совесть, остается в прошлом. Как-то обидно… Можно подумать, вся современная молодежь такая, какой её показывает театр в самом начале спектакле, - развязанные, наглые ребята, доступные, одетые как проститутки дешевые девушки… 

 

Вообще, привязанность к тому времени, сыграла с театром нехорошую шутку. Сознательно это было сделано или нет, но такое ощущение, что и сам спектакль пришел к нам из того времени. Но даже если актеры играют свое представление о советских людях 60-х, надо сказать, что оно весьма примитивное и прямолинейное, даже карикатурно-бытовое. И образы героев страдают поверхностностью и схематичностью. Один из самых обаятельных героев советской драматургии интеллигентный и добрый Сарафанов в исполнении Николая Глебова выглядит излишне блаженным (о, каким он был у Евгения Леонова в фильме «Старший сын»!), Васенька (Александр Сумишевский) явно переюродствовал, Нина (Надежда Кайсина) - на мой взгляд, переборщила с «комсомольским задором». 

 

К сожалению, и образу главного героя Бусыгина не хватает элементарной естественности. Актеру (Александр Шаров), внешне привлекательному и вполне «положительному», не удалось, на мой взгляд, самое главное – показать, как изменился его герой, как в нем проснулись настоящие глубокие чувства благодаря знакомству с членами этой семьи, как он обрел самого себя, сбросив все наносное как ненужную шелуху. И раскрылся как незаурядная личность. Всем не хватает сложности внутренней жизни, психологической глубины. Поэтому на их фоне выигрышно смотрятся однозначные персонажи - жених Нины Кудимов (Эркин Таджибаев), кокетка Макарская (Ксения Жаркова) и Сосед (Валерий Серегин). Возможно, это произошло и из-за незамысловатых режиссерских решений, который словно поддался видимой простоте вампиловской драматургии и не стал особо углубляться в психологию и нравственный поиск. Что искать, когда и так все ясно! Ясно-то ясно, но только хочется убедительного «наполнения» простой и ясной авторской мысли о нашем всеобщем человеческом братстве. 

 

Современный театр сегодня обладает огромным арсеналом выразительных средств, его язык стал сложным, богатым, стилистически разнообразным. Ему подвластна передача тончайших нюансов чувств и сложнейших философских конструкций. Жаль, если Пермский ТЮЗ, как и главный герой его спектакля «Предместье», останется в прошлом, в теперь уже театральном «предместье».

 

Подобный же недостаток есть и в спектакле Воронежского ТЮЗА «Моя любовь Электра». Хотя спектакль по пьесе Ласло Дюрко получился ярким, экспрессивным, острым, и, безусловно, займет достойное место в репертуаре нашего театра, но и его режиссер-постановщик Александр Латушко не использует всех средств современного театра в прочтении и этой старой пьесы. И хотя она не потеряла своей злободневности, а, возможно, приобрела бы и новую, но не оставляет ощущение, что и она сама, и её режиссерское прочтение пришли к нам пусть и не столь далекого, но прошлого. В свое время она и её философская коллизия воспринимались очень свежо, пьеса поражала своей смелостью (недаром она долго была запрещена в Советском Союзе), а когда в начале 80-х появилась в некоторых театрах, прозвучала как антисоветская, и её быстро постарались нейтрализовать. 

 

Но с тех пор тема деспотизма власти и её несовместимость со свободой, государственной необходимости лжи и деструктивности правды как только не разрабатывалась и под каким только соусом не подавалась. Естественно, она и сейчас актуальна. За примерами даже не надо далеко ходить. Я бы даже сказала, что мы столько в последние годы говорили на эту тему, что она уже навязла в зубах. И хотя лучше от этого не стало, наоборот, мы сталкиваемся со все более и более циничными и изощренными формами деспотизма и государственной лжи, но возникла что называется «усталость материала» - чувство безнадежности. Проблема почему-то не решается, все «выходы» пройдены, а мы никуда не вышли. А может быть, у неё и вообще нет решения, у этой проблемы, может быть, невозможно достичь никакой такой гармонии между государством (как все-таки репрессивного по сути своей института власти) и свободой личности. Тот, у кого власть, как выяснилось, всегда сомнет того, у кого её нет. 

 

Конечно, хорошо уже то, что театр озаботился этой проблематикой, поднял разговор на эту тему. Приятно, что молодые актеры, играющие главных героев, и остальные, постарше, работают совершенно сознательно. Они ясно понимают то, что хотел сказать автор, и разделяют его взгляды. Это вносит важное личностное начало в философскую концепцию спектакля и помогает его эмоциональному воздействию. Но кто сегодня не осудит деспотизм? Кто не знает, что кровь всегда порождает кровь? Кто удивится тому, что замечательная бескомпромиссная Электра в первом акте, одна противостоящая тирании Эгиста, построенной на крови её отца, во втором сама превратится в фурию, требующую мести и казни всех, кто поддерживал прежнего царя, в том числе своей матери? Все ясно, понятно, предсказуемо и … скушно. 

 

К тому же увлеченность материалом актеров и постановщика привела, на мой взгляд, к преизбытку пафоса в спектакле. Когда от начала до конца герои, и так уже однозначно заявленные, разговаривают на повышенных тонах, начинаешь уставать. А самое главное, уходит контакт с залом, сопереживание, восприятие героев как живых, близких людей. Мне представляется, что было бы более интересно и плодотворно для этой пьесы, если бы постановщик пошел не по пути, так сказать, метафоризации героев, а наоборот, по пути их очеловечивания. Ибо даже если сюжет пьесы и предсказуем, то поведение героев, их внутренняя жизнь, всегда интересны и способны оживить самые простые схемы. Если бы Эгист (Олег Столповский) не был бы так узнаваемо самоуверен, тщеславен и глуп, Клитемнестра (Екатерина Тоборовец) так по-бабски не привязана к нему, Электра( Мария Землянухина) не была столь прямолинейна и однообразна, а Орест (Олег Бондарь), наоборот, более тверд и целен (кстати, самый обаятельный и самый неопределенный образ!), спектакль бы только выиграл. Потому что, видимо, все-таки пришла пора искать причину наших трагедий не в идеологиях и философских конструкциях, а в самих людях. Возможно, там же найдется и настоящий выход.

 

Кстати, в оформлении и в его символике спектакля заявлен неплохой ход. Мир, который предстает перед нами, поделен на белое и черное (художник Валерий Мелещенков). К сожалению, он таким остался и в итоге. Хотя на самом деле в нем все перемешано. В спектакле это перемешивание тоже иногда происходит, но, к сожалению, смысл его уловить очень не просто. 

 

Интересно, что в серых одеждах предстает Хор (надо полагать, олицетворение народа). В этом тоже можно было бы увидеть и прочитать немало смыслов. Но, увы, кроме ощущения серости, этот «народ» ничего не оставил. Что, между прочим, тоже уже стало общим местом…

 

В общем оба спектакля ТЮЗов-братьев таят в себе немалый творческий и идейный потенциал. Жаль если он не будет использован.

 

Источник: «Страницы Воронежской Культуры» 17.10.2013 г.